Прошло уже шесть лет с тех пор, как благодаря содействию редакции «Саратовской Земской Недели»i* я имел возможность осенью 1901 года опубликовать санитарное исследование двух селений Воронежского уезда.
Открывшаяся при их изучении тяжёлая картина резкого санитарного неблагополучия, соединённого с поразительной экономической несостоятельностью населения, дала мне тогда основание применить к ним определение вымирающих деревень.
Вместе с тем они не являлись, однако, чем-либо особенно исключительным, выдающимся среди остальных деревень и селений Воронежского уезда и вообще чернозёмной полосы, не представляли собою чего-либо единичного, обособленного. Картина физической и материальной немощи населения, к тому же стоящего очень невысоко в культурно-бытовом отношении, почти безграмотного, забитого и лишённого стойкой самодеятельности, была тем более тяжка, что она являлась как бы характеристикой общего положения сельского населения обширного района России, в данном случае лишь весьма резко выразившегося в силу особо неблагоприятных земельных условий.
Состоявшиеся вскоре по окончании моей работы заседания Воронежского уездного комитета по выяснению нужд сельскохозяйственной промышленности, в которых и на мою долю выпала честь участвоватьii*, вполне подтвердили типичность обследованных мною селений.
Вот, например, какие слова находим мы в нашумевшем в своё время докладе этого комитета, посвящённые описанию результатов усиленной распашки земель по причине малоземелья населения.
«В короткий пореформенный период местность уезда изменилась до неузнаваемости. Леса поредели и сократились в площади, реки обмелели или местами совершенно исчезли, летучие пески надвинулись на поля, сенокосы и др. угодья (распаханные), поля поползли в овраги, и на месте когда-то удобных земель появились рытвины, водомоины, рвы, обвалы и даже зияющие пропасти; земля обессилела, производительность её понизилась, – короче, – количество неудоби увеличилось, природа попорчена, естественные богатства истощены, а естественные условия обезображены.
Вместе с тем в самой жизни населения проявилась скудость, обеднение, вопиющая нужда».
Типичность положения описанных мною деревень была отмечена в то время и многими органами нашей печати, весьма сочувственно отнёсшейся к моей работеiii*. В наиболее обстоятельных отзывах было указано на тесную зависимость такого состояния наших селений с общими условиями русской жизни, отмечен резкий контраст между показным блестящим финансовым состоянием Русской империи и прогрессирующим разорением крестьянских масс бесправных и обездоленных.
